По мере приближенья девятьсот пятого года и часа сгущалась его таинственность и нарастал мрачный авторитет. Да, Америка — иной мир, и его просто надо попытаться понять Сюда шел тот, кто хотел разделить судьбу поколенья вплоть до гибели, — высокомерные оставались в стороне с Тютчевым и Фетом. Какой я, к черту, писатель! Смысл этого решения, пусть и половинчатого, не приведшего поэта к Рублеву и Сергию Радонежскому, но глубоко соответствующего всему русскому художественно-религиозному Ренессансу начала XX века, тем не менее нельзя преуменьшать. Собственно, и размышляю я вместе с вами, как же еще? И на замечание одного критика об «избытке рассматривания» некоторых интимных подробностей в его любовной новеллистике Бунин отвечал с усмешкой:. Так мы облюбовали одного матроса-«черноусого» и приходили на него лично посмотреть и, уже отыскав его в строю, не сводили с него глаз до конца учения. В результате нежелательные реакции чаще всего перекрывают позитивные. Я тогда собирал гвозди: нелепейшая коллекционерская причуда. Какие уж там пингвины со стронцием, какие уж там литературно-мировые проблемы — у Ваверса др них руки не доходили. Бизнесменом может быть и про- 13 мышленник, выпускающий холодильники, и человек, торгующий ими, и тот, кто еще лишь собирается холо- дильник приобрести. Для еврея честность — это мудрость и почти святость.
Едва ли кто из первых портретистов Мандельштама — скажем, тот же редактор «Аполлона» С. К. Маковский, поэт М. А. Волошин — понимал, что сконфуженный, льнущий к. «Чехия купить шишки марихуаны телеграмм Хеб Darcknet. Хеб закладки шишки марихуаны, амфетамин, Alpha-PvP купить телеграмм.
На Таймс-сквере в ма- газине сувениров рядом с фотоплакатом, изображаю- щим голого, в чем мать родила, розовенького и глянце- вого, недавно смещенного государственного секретаря США Генри Киссинджера в натуральную величину цена четыре доллара девяносто пять центов , — прода- ются еще сотни плакатов на любой вкус. Скульптора похоронили в нью- йоркском Бронксе, на кладбище Вудлавн. Тем не менее игра в проезд представлялась мне довольно забавной. Не говорю уже о том, что по самому замыслу множество бомб и ракет нацелено именно в нас с вами; нет абстрактного голода, и не существует абстрактных бомб — жизнь и смерть конкретны, предметны, они все- гда были такими. Нью-Йорк — конгломерат особенных городишек, движущихся в разные стороны, словно несколько цыганских таборов, на какое-то время поставивших свои шатры по соседству. Дочка-дурнушка, чернявая, сидела за прилавком, а три другие, красавицы, по очереди бежали с офицерами местного гарнизона.
Но однажды он затащил меня к себе, и я увидел его рабочий кабинет, его спальню и лабораторию. Здесь допустимы всяческие акценты, и чаще всего никто не интересуется вашими манерами;, я видел че- ловека, писавшего на клумбу возле Линкольн-центра и оравшего, что таков национальный обычай. Наркотик соль курят, глотают, вдыхают, вводят в мышцу или вену, не задумываясь о последствиях его действия на организм. Ах, уважаемый мо- ралист, вам еще по Америке ездить и ездить, а вы уже раскладываете по лакированным полочкам даже грядущие впечатления! Так, анекдот звучал в его устах почти теоремой. Почему именно этот вариант? Однажды по Амстердам-авеню мимо меня вихрем 38 промчался пророк в длинном черном пальто — он, живо жестикулируя, время от времени останавливался и во- пил, что весь мир дерьмо и на днях он погибнет имен- но в силу своей дерьмовой природы. В каждом из нью-йоркских поселков читают свое — где Фолкнера, где Достоевского, где Болдуина, где Камю, а где и детективчики попроще, коммерческое чтиво или порнографию. Мне всегда казалось, что в Петербурге обязательно должно случиться что-нибудь очень пышное и торжественное. Раз так, то, пожалуй, пора рассказать еще об одном типично американском сооружении, высящемся на центральной улице Чикаго — той самой, что называется Мичиган-авеню. Среднестатистический американец съедает двести во- семьдесят семь яиц в год — это официально объявлен- ный подсчет, — наш заказ был во всех отношениях впол- не традиционен. Была описана «небоскребная бо- лезнь», — считается, что причин ей много, между ними 52 называли и ту, что около пятидесяти тысяч тонн стали, составляющей каркас каждого из обитаемых небоскре- бов или даже семьдесят шесть тысяч тонн — в деловом небоскребе Сирса , значительно искажают воздействие привычного магнитного поля Земли на живущих и ра- ботающих в таких домах.
Вдруг дедушка вытащил из ящика комода черно-желтый шелковый платок, накинул мне его на плечи и заставил повторять за собой слова, составленные из незнакомых шумов, но, недовольный моим лепетом, рассердился, закачал неодобрительно головой. На наш взгляд, есть еще одно, самое автобиографичное, итоговое произведение поэта — «Мой щегол, я голову закину» , — вновь говорящее и о «тайнике движенья тайном», и о необычайной цельности и единстве его жизни как сплошной импровизации судьбы. Совершенно отвлеченный, придуманный язык, витиеватая и закрученная речь самоучки, где обычные слова переплетаются со старинными философскими терминами Гердера, Лейбница и Спинозы, причудливый синтаксис талмудиста, искусственная, не всегда договоренная фраза — это было все что угодно, но не язык, все равно — по-русски или по-немецки. О компании Доставка Оплата Контакты. Как же это вы так? Помню торжество: елейный батюшка в фиолетовой рясе, возбужденная публика школьного вернисажа, и вдруг все расступаются, шушукаются: приехал Витте. Но не ограничивайтесь Ныо-Иор- ком, у вас и так много пишут о нем, у нас тоже о нем пишут немало.
Наркотик оказывает стимулирующий эффект на ЦНС и обладает эмпатогенным действием. Иногда Америка весела, иногда становится нудной, иногда же похожа на мальчика, увиденного мной в аэропорту Мемфиса, штат Теннесси. А не хотите ли ключ эпохи, книгу, раскалившуюся от прикосновений, книгу, которая ни за что не хотела умирать и в узком гробу х годов лежала как живая, книгу, листы которой преждевременно пожелтели, от чтенья ли, от солнца ли дачных скамеек, чья первая страница являет черты юноши с вдохновенным зачесом волос, черты, ставшие иконой? Начиналось обычно с того, что старик Исай Петрович Вейнберг, настоящий козел с пледом, читал неизменное: «Бесконечной пеленою развернулось предо мною, старый друг мой, море». Full text of " Мост. И будьте здоровы! Мандельштам, в записных книжках, — это упрек всем создателям нарочито зрелищных биографий.
Еще для декорации здесь держали несколько афиш старых голливудских филь- мов с очень соблазнительной Тедой Барой, одетой в не- сколько не очень широких ленточек, согласно жестким требованиям киноцензуры тех лет. Прислушавшись к самоуверенным моим речам, подошел ко мне мальчик, опоясанный тонким ремешком, почти рыжеволосый и весь какой-то узкий, узкий в плечах, с узким мужественным и нежным лицом, кистями рук и маленькой ступней. Сту- дент как студент, биография как биография, сейчас очень много таких. Трайлер стоил три года назад около пяти тысяч; сейчас такие продаются по семь с полови- ной. Блока «жидочек-артист», для Г. Трайлер был прицеплен к еще крепко- му «бюику» года, и возле него стояли двое умы- теньких, седеньких американских старичков. Full text of " Мост. Было бы тебе удобно, раз ты накопил денег на определенный комфорт и го- тов его оплатить На самом же деле каждый живет по-своему, — если складывать безработного с Рокфеллером, получается чепуха, а не статистика, но я пытаюсь рассказывать о подробностях чужих жизней — в них все важно. Вдова поэта Н. Для них как бы и не «позорно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех» Б. Я знаю бездарных и ленивых мальчишек, которых за уши до- тягивали до школьных аттестатов зрелости, дабы не портить каких-то там важных статистик, и почти при- нудительно втыкали им аттестаты в карманы. Пока же мой личный опыт жи- теля многоэтажных кварталов почти не помогает в осознании сегодняшнего отношения американцев к жилью. Он был близорук, щурился, излучая глазами насмешливый свет, — весь большая обезьяна во фраке, золотушный, с золотисто-рыжей бородой и волосами. Уйти от своих «европейских» видений — гомеровской «Илиады», императорского Рима, французского театра, от эллинизма — он просто не сможет: это, и прежде всего Рим, останется частью его самого, островком свободы в е годы.
Мы живем в стране, возведшей любовь, внимание к человеку в основы своих политики и мировоззрения; несмотря на все недостатки, которых еще у нас доволь- но, мы очень добрая, нежестокосердая страна; об этом знают даже те, кто симулирует неинформироваТнность. Во что превратился в конце жизни модный, пугавший всех драмами жизни и смерти, «черными масками» и мессами писатель Леонид Андреев? Нажмите такую-то кнопку и поставьте переключатель каналов так-то. Культ личной инициа- тивы остается незыблемым, как религиозная догма, и «селф мейд мен» — «человек, сотворивший себя», по- заботившийся о себе сам, — официальный идеал; даже на званых ужинах хозяин любезно рекомендует гостям «хелп йорселф» — «помогайте сами себе». Попа- дая за границу надолго, один, я прохожу сквозь все те же испытания, к которым очень медленно привыкаю, да и то — не ко всем. Оче- видно, снимки будут слегка фривольны — так было за- казано,— но в процессе съемки не было и намека на иг- 10 ривоеть: студенты работали.
Он тревожно взмахнул ручкой, испугавшись, что мальчик играет на скрипке, но сейчас же успокоился и подарил свой автограф, что от него и требовалось. Маленький, коротконогий, в стариковской шубе до пят, в тяжелой шапке, он пыхтел, пока его не освобождали от жарких бобров, и тогда садился на диван, протянув ножки, как ребенок. Тяжёлый мефедроновый наркоман уже не испытывает эйфорию, принимая вещество. Иудейский хаос пробивался во все щели каменной петербургской квартиры угрозой разрушенья, шапкой в комнате провинциального гостя, крючками шрифта нечитаемых книг Бытия, заброшенных в пыль на нижнюю полку шкафа, ниже Гете и Шиллера, и клочками черно-желтого ритуала. Были ли у супругов дети, я не узнал — американские дети очень рано отделяются от семей, уходят, и родители зачастую не знают, где находятся их чада, — об этом со стариками не всегда следует разговаривать.
Очерк «Мост» написан на основе впе- чатлений автора о поездках по Венгрии и Чехословакии. Его походка напоминала походку человека, которого только что схватили и ведут за плечо перед лицо грозного сатрапа, а он старается делать равнодушный вид. Не отменят ли? Недавно я прочел в одном из американских еженедельников, как дети дипломатов США, учившие- ся по нескольку лет в московских школах, жаловались, что им не легко дома — их приучали к коллективизму, а это ведь для них словно потеря боксером защитного рефлекса. Я снова подумал, что нелегко оценивать такой слож- ный комплекс непривычных для нас явлений, как за- океанская жизнь. Ткнуть лицом в грязь генерала или действительного статского советника было для него высшим счастьем, полагая счастье математическим, несколько отвлеченным пределом. Оче- видно, снимки будут слегка фривольны — так было за- казано,— но в процессе съемки не было и намека на иг- 10 ривоеть: студенты работали.
Я пытаюсь уходить от торопливых суждений даже тогда, когда описываю конкретные встречи и беседы на американской земле. Оказывается, «век-волкодав» придумал и навязал поэзии очень коварную и картинную новинку: вместо пушкинского, тютчевского пути самореализации, когда действовал принцип «веленью Божию, о Муза, будь послушна», возник путь поэта как «оскандаленного героя», повсеместно «оэкраненного», «повсесердно утвержденного». Сходил в кино, прочел книгу, увидел картину в музее— -с кем переки- нуться словом? А в одном только Линкольновском центре на й улице — знаменитая «Метрополитен-опера» и драмати- ческий театр штата Нью-Йорк; еще в двух шагах по Бродвею — целое гнездо разнородных театров, среди которых есть очень хорошие. Кто знает, какие страсти бушевали — или могли бушевать, но вовремя гасились!
К старым домам ча- ще всего относятся словно к женщинам, уже побывав- шим в замужествах; даже если среди прежних му- жей были киноидолы и вожди индейских племен, в каждом очередном браке это не добавляет жене авто- ритета. Дедушка — голубоглазый старик в ермолке, закрывавшей наполовину лоб, с чертами важными и немного сановными, как бывает у очень почтенных евреев, — улыбался, радовался, хотел быть ласковым, да не умел — густые брови сдвигались. Люди по-разному зарабатывают и тратят деньги; люди ходят пешком, ездят на велосипедах и летают на сверхзвуковых лайнерах. Да, я слышал с живостью настороженного далекой молотилкой в поле слуха, как набухает и тяжелеет не ячмень в колосьях, не северное яблоко, а мир, капиталистический мир набухает, чтобы упасть! Design embed now. Помню также спуск броненосца «Ослябя», как чудовищная морская гусеница выползла на воду, и подъемные краны, и ребра эллинга. Седой швейцар питал безграничное уважение ко всему семейству, начиная от свирепого психиатра Бориса Наумовича, кончая маленькой горбуньей Леночкой. На пол летели подушки из лоскутьев, ковбойские седла, взятые напрокат, трехгаллоновые стетсоновские шляпы, из которых давно уже не поят ковбойских рысаков. Я виноват, двух мнений здесь быть не может. Он любил Блока а в какую рань!
Но образ Надежды Яковлевны Мандельштам — неизменной собеседницы, привозившей в Воронеж опальному поэту самые важные вести, сохранявшей и приумножавшей его связи, знакомства и т. Где же та самая оптимальная се- редина, которую вот уже многие поколения людей не умеют найти, пройдя сквозь пещерное обитание, сквозь первый двадцатиэтажный небоскреб, сооруженный две тысячи лет назад в нынешнем Йемене, и сквозь опыт легендарной башни из Вавилона, сквозь дома-крепости Сванетии и Тибета, сквозь незапирающиеся хижины из прутьев и пальмовых листьев жителей Новой Гвинеи, через эскимосские йглу, нейлоновые палатки полярнн- ков и кожаные шатры кочевников? Между тем без него обойтись нельзя», — жалуется он Н. На вопрос Юлий Матвеич издавал странный грудного тембра неопределенный звук, как бы извлеченный из трубы неумелым музыкантом, и лишь издав свой предварительный звук, начинал речь неизменным своим оборотом: «Я же вам говорил» — или: «Я вам всегда говорил». Угадайте, друзья, этот стих: он полозьями пишет по снегу, он ключом верещит в замке, он морозом стреляет в комнату :. Прискорбно то, что наркотик соль просто купить — достаточно позвонить по нужному номеру, заплатить цену, прийти в указанное место и забрать. Латыши на задворках сушат и вялят камбалу, одноглазую, костистую, плоскую, как широкая ладонь, рыбу.
В указанное жильцом время ему доставляют завтрак из домовой кухни; если он хочет, может опуститься скоростным- лифтом в один из домо- вых кафетериев и позавтракать там. Поэтому глава вполне может получиться достаточно рассуди- тельной и серьезной, как подобает главе, сочиненной профессором. Свистки паровозов и железнодорожные звонки мешались с патриотической какофонией увертюры двенадцатого года, и особенный запах стоял в огромном вокзале, где царил Чайковский и Рубинштейн. Хорош он был с этим своим героическим характером, когда плелся по Загородному из квартиры в картотеку, повиснув на локте стареющей жены, ухмыляясь в дремучую, муравьиную бороду! Последним, прячась за тумбу своего инструмента, вышел контрабасист. Где бывал, куда ездил поэт? Он любил Блока а в какую рань! Патологическая тяга возникает уже после второго приема, а в некоторых случаях сразу. В Петербурге есть еврейский квартал: он начинается как раз позади Мариинского театра, там, где мерзнут барышники, за тюремным ангелом сгоревшего в Революцию Литовского замка. Мне показывали в семейном альбоме дагерротипную карточку дяди Миши, меланхолика с пухлыми и болезненными чертами, и объясняли, что он не просто сошел с ума, а «сгорел»: так гласил язык поколенья. В зад- нем отсеке душ, туалет — все очень компактное, удобное, по заверению хозяев, исправно функциониру- ющее. У человека появляется непреодолимое желание повторить употребление, чтобы немного сгладить дискомфортные проявления. Мой двадцатитрехлетний собе- седник тоже; он «хёлпс химседф» — помогает себе. Главным съемщиком тенишевской аудитории был Литературный фонд, цитадель радикализма, собственник сочинений Надсона.
Кресла стояли, как белые кони, в попоне чехлов. Бездетный, беспомощно-ластоногий Бисмарк чужой семьи, Юлий Матвеич внушал мне глубокое сострадание. Широкие буфы дамских рукавов, пышно взбитые плечи и обтянутые локти, перетянутые осиные талии, усы, эспаньолки, холеные бороды: мужские лица и прически, какие сейчас можно встретить разве только в портретной галерее какого-нибудь захудалого парикмахера, изображающей капули и «а-ля кок». Законы американского бы- тия отрегулированы до последней подробности; это чужие законы, но люди по ним живут, тонут в морях своих сложностей или выбарахтываются из них. Наш помощник позвонит Вам сразу как только сможет! Сколько я ни бродил по музеям Нью-Йорка, мне почти никогда не было в них тесно — и залы просторны, и посетителей не в избытке. Вот что писал о Нью-Йорке, в котором прожил много лет, автор «Гроздьев гнева»: «Если ты одеваешься с изысканной элегантно- стью — в этом городе живет, пожалуй, с полмиллиона. Так говорили о Гаршине, и многие гибели складывались в один ритуал. Каждый третий молодой человек после восемнадцати лет раз в году меняет местожительство; даже после сорокапяти- летнего возраста супруги — каждая десятая семья — раз в году переезжают. Он должен был выявиться, должен был во что-нибудь разрешиться — ну хоть показать револьвер из боевой дружины или дать другое вещественное доказательство своего посвящения в революцию. Кресла и места за креслами наполнялись обычным порядком, но обширные хоры с боковых подъездов — пачками, как корзины человеческими гроздьями. Каждый день я навещал постройку, любовался плавностью работы, бегал по лесенкам, чувствуя себя на подмостках участником завтрашнего великолепного зрелища, и завидовал даже доскам, которые наверное увидят атаку. Выше губы, как огненная метка, у него был красный лишай. Я просто был обязан написать такое вступление к главе, потому что терминологические разъяснения над- лежит сделать уже вначале — это старое и хорошее правило, позволяющее избегать путаницы в привычных читательских представлениях.
А як вызначыць з усіх нас, беларусаў? Нягледзячы на тое, што ў нас ёсць свая родная мова, карыстаемся мы па большасці другой дзяржаўнай мовай – рускай. Да. Full text of "Мост. Кубатура яйца". See other formats. ВИТАЛИИ КОРОТИЧ РАЗМЫШЛЕНИЯ В ПУТЕШЕСТВИЯХ С ПЯТНАДЦАТЬЮ ОТСТУПЛЕНИЯМИ РАЗМЫШЛЕНИЯ О ПРЕБЫВАНИИ В.
Скульптора похоронили в нью- йоркском Бронксе, на кладбище Вудлавн. Также вещество имеет сродство к некоторым подтипам рецепторов серотонина. Увы, событие осталось не зарегистрированным среди рекордов и в полицейской хронике. Особенности легалки Соль — это полностью синтетический состав. На Невском, где-то против Николаевской, сняли комнату в меблированном доме, в этаже. Смерть Юлия Матвеича была ужасна. Совсем уж очеловеченным, по существу двойником, с которым хочется поглядеть на мир вдвоем, предстает этот щегол, не осознающий, до чего же он щегловит, после двукратного пожелания в духе народного совета «смотреть в оба», беречься беды, ползущей отовсюду: «в обе стороны он смотрит — в обе! Их тяга к героину, кокаину исчезает, человек полностью сосредотачивается на употреблении соли.
Прежде всего — дубовое кустарное кресло с балалайкой и рукавицей и надписью на дужке «Тише едешь — дальше будешь» — дань ложнорусскому стилю Александра III; затем турецкий диван, набитый гроссбухами, чьи листы папиросной бумаги исписаны были мелким готическим почерком немецких коммерческих писем. Репортеры подглядели, как из боковой двери один за другим выскальзывают музыканты, подняв воротники плащей: президент при- гласил их поиграть на балу по случаю своей победы, а бал пришлось отменить. Арбениной «За то что я руки твоей не сумел удержать» или эпитафии О. Еврейский корабль с звонкими альтовыми хорами, с потрясающими детскими голосами плывет на всех парусах, расколотый какой-то древней бурей на мужскую и женскую половину. В начале х в нашей стране появилось понятие «российская мода». Мальчик наклонялся, поды- мал и в это же время ронял еще один апельсин.
Купить Меф, соль, ск, амф закладку Табора Ахматовой в 20—е годы, он — «маленький еврей», для А. От допинга естественного происхождения состав легалки отличается тем, что наркотик соль в организме остается дольше. Все фотооборудование на- до купить самому — у Кейвина два аппарата: узкопле- ночный «найкон» и «яшика», оба японские, со сменной оптикой, каждый обошелся примерно в тысячу. Не отсюда ли двойственность его облика: и новгородский русский мальчик, и нерусская горбинка, и золотистый пушок кожи крымского чабана с Яйлы. We will keep fighting for all libraries - stand with us! Маленький, коротконогий, в стариковской шубе до пят, в тяжелой шапке, он пыхтел, пока его не освобождали от жарких бобров, и тогда садился на диван, протянув ножки, как ребенок. Иногда домики разбиваются, и человек, внезапно види- мый отовсюду, становится голым, как садовая улитка без ракушки. Когда пресса фор- мирует размеры каждой сенсации, все становится осо- бенно ясным.
А еще болезнь приобрела типично американские акценты и стала похожей на ту, которой подвержены жители противоположного полю- са социальной структуры — долголетние узники тюрем- ных одиночек. У отца совсем не было языка, это было косноязычие и безъязычие. Случи- лось этр в XV столетии на обеде у кардинала Мендозы. Рассадин, «разночинной неполноценностью, межеумочностью», «косноязычием рождения» для восхождения в качестве яркого русского поэта? Из виноватости не вылезаю. Чаявших получить место выводили по очереди. Не говорю уже о том, что по самому замыслу множество бомб и ракет нацелено именно в нас с вами; нет абстрактного голода, и не существует абстрактных бомб — жизнь и смерть конкретны, предметны, они все- гда были такими. Он был близорук, щурился, излучая глазами насмешливый свет, — весь большая обезьяна во фраке, золотушный, с золотисто-рыжей бородой и волосами. В каждом из нью-йоркских поселков читают свое — где Фолкнера, где Достоевского, где Болдуина, где Камю, а где и детективчики попроще, коммерческое чтиво или порнографию. В подвале ребята обо- 9 рудовали фотолабораторию и работают в ней посмен- но; аренда домика обходится по сто долларов в ме- сяц с каждого. Video Audio icon An illustration of an audio speaker. На земле иудейской висели пеленки и захлебывались гаммы. Близкая Мандельштаму Марина Цветаева также считала, что стихи весь мандельштамовский «быт перемололи», а потому, может быть, «живя в очень трудных условиях, без сапог, в холоде, он умудрился оставаться избалованным».
После жиденького Петербурга, меня радовала эта прочная и дубовая семья. Жил старик со своею старухой у самых Скалистых гор, в красивом курортном штате Колорадо, недалеко от Денвера, так что и большой город был под боком. Угадайте, друзья, этот стих: он полозьями пишет по снегу, он ключом верещит в замке, он морозом стреляет в комнату :. Он главный редактор журнала «Амери- кэн ревью», всю жизнь в Нью-Йорке и не имеет о нем понятия как о целом. К концу дня, отяжелев от уроков, насыщенных разговорами и демонстрациями, мы задыхались среди стружек и опилок, не умея перепилить доску. В состав допинга входят катиноны мефедрон, MDPV, метилон , которые смешивают в разных частях с вспомогательными веществами. С чего мы сегодня нача- ли?
А ведь многие в Нью-Йорке не знают, что еже- дневно происходит несколько интереснейших выста- вок; что в «Метрополитен-опере» идет «Аида» и в кас- сах есть еще недорогие места, можно бы и пойти; на Бродвее и вне Бродвея играют в театрах всё — от Че- хова и Олби до веселого, малопристойного мюзикла «Волосы», десяток лет не сходящего со сцены. Автобиографическое пространство Мандельштама в известном смысле… асексуально, лишено этого бунинского и блоковского, есенинского! Это все интересно, но это другая жизнь, сложная, многослойная, которую необходимо понять, потому что она по соседству с нашей. Конечно, тут не без В. Барон Гинзбург. Он начинает вести себя эксцентрично, в течение месяцев после первого употребления признаки действия соли налицо, особенно при частых передозировках. Было очень страшно. Золотое яйцо, снесенное деловитой кури- цей, может оказаться просто стеклянным шариком с амальгамой внутри. Пустыня- не сохраняет следов; только что вспомни- лось, как лежал я ночью в своей комнате на двадцать первом этаже дома, высящегося на углу й улицы и 3-й авеню. Анненскому — есть случайная закономерность. Если не курить, зависимость проявится ломкой.
Вот и теперь еще разные старые дамы и хорошие провинциалы, желая похвалить кого-нибудь, говорят: «Светлая личность», — а я понимаю, что они хотят сказать. Про- шло четыре года, инфляции сделала заемный капитал Кейвина далеко не таким надежным, как это могло по- казаться,— плата за обучение возросла, и даже фото- пленка подорожала. Мне довелось его встретить много позже девятьсот пятого года: он вылинял окончательно, на нем не было лица, до того стерлись и обесцветились его черты. Люди, вместе с которыми я смотрел передачу, накануне голосовали за Форда и не делали секрета из этого. Оказалось, ни- чего подобного, просто дурак. Мандельштам — их довольно много в данной биографии, рассказанной поэтом, — это вновь состояния Одиссея, полного пространством и временем, но сберегающего не себя, а другого, доверившегося ему человека. И еще ос- тались бы деньги, чтобы купить всем курсовым отлич- никам в качестве поощрения по автомобилю, а неуспе- вающих студентов какое-то время кормить яичницей в «Субмарине». Есенин , он и не мог создать. Американцев на свете больше двухсот пятнадцати миллионов, и все они разные; говорят, что в стране рассеялось еще до десяти миллионов незаприходован- ных, нелегально иммигрировавших мексиканцев, пере- плывших тайком пограничную Рио-Гранде, — незакон- ные американцы, они тоже все разные. На Достоевском лежал запрет, вроде надгробной плиты, и о нем говорили, что он «тяжелый»; Тургенев был весь разрешенный и открытый, с Баден-Баденом, «Вешними водами» и ленивыми разговорами.
Внизу выли полицейские машины; я поду- мал, каково же тем, кто живет десятью или — не дай бог — двадцатью этажами ниже. Дома Сергей Иваныч признавал лишь лежачее положение. Народы устремлены к друж- бе— это признают даже наши оппоненты. Я всегда смутно чувствовал особенное значенье Финляндии для петербуржца и что сюда ездили додумать то, чего нельзя было додумать в Петербурге, нахлобучив по самые брови низкое снежное небо и засыпая в маленьких гостиницах, где вода в кувшине ледяная. Бизнесменом может быть и про- 13 мышленник, выпускающий холодильники, и человек, торгующий ими, и тот, кто еще лишь собирается холо- дильник приобрести. Скандал живет по засаленному просроченному паспорту, выданному литературой. Синани жили на Пушкинской улице, против гостиницы «Пале-Рояль». Много их было, репетиторов революции. Мандельштам — их довольно много в данной биографии, рассказанной поэтом, — это вновь состояния Одиссея, полного пространством и временем, но сберегающего не себя, а другого, доверившегося ему человека. Где-то в Седлеце или в Ровно Сергей Иваныч, должно быть, нежным мальчиком, откололся от административно-полицейской скалы. Как-нибудь у Аничкова, как усатые рыжие тараканы, выползали дворцовые пристава: «Ничего особенного, господа.
Дедушка — голубоглазый старик в ермолке, закрывавшей наполовину лоб, с чертами важными и немного сановными, как бывает у очень почтенных евреев, — улыбался, радовался, хотел быть ласковым, да не умел — густые брови сдвигались. Я снова отвлекаюсь. Случи- лось этр в XV столетии на обеде у кардинала Мендозы. До чего это было, как вспомнишь, нелепо! Его вели под руку с расстановками на площадках; в прихожей он останавливался и ждал, чтоб с него сняли шубу. Американское панибратство очень поверхностно, а в на- шем с Кейвином случае — как в десятках миллионов других — оно было деловым, ничего не обозначающим.
Когда на десятках языков они в Америке рассказывают своим разноцветным де- 21 тям сказочку вроде: «Жили-были дед да баба, была у них курочка ряба. Да, Америка — иной мир, и его просто надо попытаться понять Он пришел со своей Торговой улицы и учил, не снимая шапки, отчего мне было неловко. Из виноватости не вылезаю. У всех был такой вид, будто их возили в Англию или Швейцарию и там приодели, совсем не по-русски, не по-гимназически, а на какой-то кембриджский лад. До чего это было, как вспомнишь, нелепо! Я же вам говорю — вышел на перрон, толкнул человека под поезд, поглядел, как железные колеса перемяли живую плоть. Сколько бы неразобранных гор оста- лось?! Прислуга поставила перед ним тарелку и сейчас же ушла, не спросив, чего ему нужно. Но трудно было и другим; когда цыпленок ищет выход из яйца, никто не надкалывает ему скорлупу серебряной ложечкой. В Маойренгофе, у немцев, играла музыка — симфонический оркестр в садовой раковине — «Смерть и просветление» Штрауса. В своих воспоминаниях Илья Эренбург пишет об Архипенко как об одном из авторитетнейших завсегдатаев знаме- нитой парижской «Ротонды». Я никогда не играл, и самый способ знакомства казался мне натянутым. Тогда я пальцем на столе изобразил наглядно желанье уйти, перебирая на манер походки средним и указательным.]
Search the Wayback Machine Search icon An illustration of a magnifying glass. Если даже учесть, что американцы, как правило, считают экономичным поку- пать жилье, обходящееся не более чем в два — два с по- ловиной годовых дохода, то самую дешевую одноком- натную квартиру здесь мог бы приобрести человек, за- рабатывающий никак не меньше солидного профессора университета. Или еще одна история, интересная для меня ре- акцией пострадавшей стороны. При нынешней своей социальной органи- зации Америка, умеющая проектировать и строить ве- ликолепные жилища, никогда не позволит, чтобы все ее дети жили по-человечески. Принцип его действия на психику и организм. Пожилые немки с румянцем на щеках, в свежем трауре, находили свою отраду. Декабристов, д.